– Мы будем благодарны, – серьезно кивнул карлик. – Только отплатить вам нечем, если только представление показать, да без Дядьки оно совсем не то.
– Лучше на привале новости расскажете. – Вставил я. – Вы путешествуете много, знаете, где что происходит, а мы только из плаванья вернулись, давно без новостей.
– Это с удовольствием, – удовлетворенно кивнул циркач. – Новостей у нас всегда много.
Путешествовать в компании с циркачами оказалось увлекательно и очень полезно. Переживания по поводу смерти своего товарища не помешали им всю дорогу развлекать нас рассказами о том, что происходит в королевствах. Они вполне целенаправленно собирали всевозможные новости, и пересказывали их с многочисленными и красочными подробностями, придуманными прямо по ходу рассказа – не очень удобно для сбора собственно информации, зато позволяет скрасить дорогу. Новые боги, повсеместно набирающие популярность занимали центральное место в рассказах.
– Говорят, многоглазый владыка хоть и жесток, но никогда не бывает несправедлив, – увлеченно рассказывал парень. – За грехи наказывает строго, ну там, душу выпивает, обрекая на вечные муки, но праведников зато награждает стократно заслугам. А пуще всего порицает слабость и снисхождение к оступившимся. "Однажды согрешивший, согрешит еще!" – главная заповедь. Значит, грехи прощать нельзя. "Простивший грех ближнему – сам стократ грешник". Вот, говорят, в прошлом месяце явился владыка одному пастуху в небольшом селе. И повелел устроить капище и в жертву принести всех грешников – тех, кто богатство неправедно нажил, лжецов, прелюбодеев, совратителей малолетних и мужеложцев. И ведьму еще деревенскую. И пастух моментально смекнул – староста их и есть самый главный грешник. Оно, конечно, в прелюбодеянии он замечен не был, да только мало ли чем он там занимается за забором своим высоким? Явно есть, что скрывать. И богат, богаче всех в деревне! А что говорит, что богатство праведно нажито – так это потому, что лжец. Порассказал он народу о своих думках, да и распяли они старосту. И ведьму бы распяли, да только она сама померла уже как года три, от старости. А богатства старосты все по‑братски разделили, глядь – сразу всем так радостно стало и благодать в душу сошла. Поняли, что богу новому угодили. Самого‑то пастуха, правда, тут же навстречу с новым богом отправили, потому как он старостину дочку хотел укрыть – шибко она ему нравилась. Он как‑то не подумал, что вслед за старостой надо будет всю семью его на деревья приколачивать, и решил втихаря с ней убежать. Только она с ним бежать отказалась, а попыталась придушить – за родных, значит, мстила. Ну, он, конечно, всю любовь свою разом растерял, да только поздно было – опозорился уже, слабость проявил. А позора этот новый бог тоже не прощает. В общем, по такому случаю там с полдюжины мужиков насмерть упились, меду‑то у старосты было почитай тридцать бочонков, а мужики‑то ведь как, пока есть что пить – они пить и будут. Так и померли, не перенесли благодати. Ну и народ остальной тоже долго своей праведностью наслаждался и под это дело они еще двоюродного старостиного брата тоже распяли, чтобы уж наверняка. Через месяц как в себя пришли от благодати, пришлось им призадуматься – как раз посевную пропустили, к зиме голод намечается… Подумали‑подумали, да и подались всем селом в воины господни, готовиться, значит, к священному походу во славу великого многоглазого неназываемого бога. Против кого поход будет? А кто у нас главный рассадник скверны? Империя. Вот ее, наконец, и решили стереть с лица земли, дабы угодить богу‑то. А земные имперские богатства все участники по‑братски между собой поделят, и наступит тогда золотой век, всеобщий мир и процветание…
В общем, выходило так, что случаи эти были повсеместны, и все человеческие государства в едином порыве собирают общую армию для великого очистительного похода против скверны. Кроме герцогства Брен – там упорно не хотят новую религию принимать, и бога нового не признают. Меня этот факт ужасно интересовал – сколько помню, ничем и никогда герцогство Брен не выделялось – не слишком бедное, не слишком богатое, не очень воинственное, но и отпор захватчикам всегда готовое дать. И к другим расам там отношение обычное, как у всех. Ладно бы, скажем, очень дружили с эльфами, орками или гномами, которые тоже в большинстве отказались присягать новому богу, но нет. Там вообще вышеупомянутых почти не было. Так что очень мне стало интересно, почему всеобщая истерика не затронула Брен. Даже какие‑то смутные подозрения появились.
Как и обещала Игульфрид, раненая девушка, Мавка, уже на следующий день пришла в себя и даже смогла, с трудом, правда, подняться на ноги. Остальные циркачи прониклись к нам еще более горячей благодарностью, (особенно, конечно, к нашей ведьме), и теперь пытались угодить ей во всем.
– Мне как‑то даже неловко, – шепотом жаловалась она нам с шефом и Ханыгой, когда удавалось сбежать от назойливой услужливости актеров. – Как будто я сама не могу себе похлебки налить! Этот Тренни готов меня с ложки кормить! Что я такого сделала?
– А вот как раз в данном случае твои подвиги ни при чем, – хихикнул Ханыга. – Тренни всегда готов тебе услужить совсем не по этой причине!
Игульфрид непонимающе уставилась на гоблина.
– А по какой? Ах, ты в этом смысле! – она удивленным взглядом обвела наши лица, – Да ладно вам, ребята, что за ерунда?!
– Может, и ерунда, – хмыкнул шеф. – Только он у меня уже интересовался, какие мужчины тебе нравятся, и не занято ли твое сердце.
– Ужас какой! И что ты ответил? – ведьма залилась краской.
– Сказал, что ты у нас в восторге от настойчивых блондинов, конечно, – заржал Огрунхай.
– Зачем! Это же неправда! – она обхватила голову руками. – Он, конечно, очень милый, но он мне совсем не нравится! – возмутилась девушка.
– Ну, а где я соврал? Вон Сарх у нас блондин, и если бы он был понастойчивее, тебе бы это явно понравилось, скажешь, не так? – Игульфрид покраснела еще сильнее, – А то, что Тренни принял это на свой счет – так это не мои проблемы. Не мог же я лишить себя такого развлечения?
– Не будь мы сейчас на вражеской территории, фактически в военном походе, я бы не посмотрел, что ты мой шеф и мой друг, и врезал бы тебе промеж глаз так, что уши бы отвалились! – Вмешался я. – И тебе, Ханыга, тоже. За то, что подхихикиваешь. Игульфрид, пойдем уже от этих шутников. Надо хворосту насобирать. Нас окружают совершенно бестактные разумные. – Я аккуратно подхватил девушку под локоток, и увел в сторону.
– Совершенно случайно у нас уже есть целая куча дров для костра! – донеслось от оставшихся коллег. Шеф просто не может не оставить за собой последнее слово!
Мы в напряженном молчании отошли подальше от стоянки. Я все никак не мог решиться начать разговор. Наконец, все‑таки набравшись смелости, раскрыл рот.
– Знаешь, главы наших бывших кланов, конечно, редкостные подлецы, и я ничуть не жалею, что больше не являюсь сыном Сенней. Но портить себе из‑за них жизнь было бы, наверное, глупо. Дромехай даже пословицу на этот случай знал – "Назло бабушке отморожу уши". Ну, я к тому, что это как раз тот случай. В общем, тот факт, что нас познакомили с какими‑то политическими целями, он ведь, ну… – Я никак не мог придумать, как закончить мысль, и чувствовал себя, как мальчишка, не выучивший урок. И сказать что‑то нужно, и не получается. И неловко ужасно. Девушка великодушно не стала дожидаться, когда я соображу, что сказать. Она ведь гораздо отважнее меня:
– Сарх, ты дурак. И еще бесчувственный чурбан. И я тоже дура, получается, потому что тоже хотела назло бабушке отморозить уши. И не смей сейчас больше ничего говорить! Мы в военном походе! И не смей делать вид, что этого разговора не было! И только попробуй не вернуться к нему, когда мы вернемся домой! – Она шагнула ко мне и поцеловала в щеку так быстро, что я не успел никак отреагировать, а в следующую секунду уже повернулась ко мне спиной, и убежала обратно к стоянке. И я тоже побрел к костру, что еще делать?! И чужой лес и чужая страна вдали от дома уже не казались мне такими унылыми и враждебными, но я точно знал, что вернуться в Империю нужно как можно скорее.
Завтра мы должны были добраться до Ристона, и пора было решать, куда двигаться дальше. Вечернюю стоянку сегодня организовали чуть в стороне от костра циркачей, мотивировав это тем, что нам нужно обсудить торговые дела. Тренни был не слишком доволен, но возражать никто не стал, отнеслись с пониманием.
– Так. Начал подводить итоги шеф. Мы очень удачно встретили этих жертв бандитского нападения. Кому что показалось важным или странным в том, что они нам тут порассказали?
– Все странно. Но заинтересовало меня герцогство Брен. Никогда оно ничем не выделялось, а тут смотрите – все сошли с ума, а они – нет.
– Думаешь, это оттуда эта зараза с новым богом пошла? – спросил Ханыга.